Анатолий Поливода: Именно проблемы с сердцем заставили меня так рано уйти из спорта

В прошлый понедельник, 11 июня исполнилось ровно 40 лет с того момента, как мужская баскетбольная сборная СССР впервые в истории завоевала звание чемпионов мира. Одним из главных творцов той исторической победы стал прославленный украинский баскетболист, уроженец Донбасса Анатолий Поливода…

Кроме золотой медали планетарного первенства он также удостоился звания лучшего игрока чемпионата.

В конце мая (если быть совсем точным, то 29 числа) Анатолий Иванович отметил еще одну круглую дату - 60 лет со дня рождения. Так что поводов для встречи и обстоятельной беседы с этим прославленным спортсменом было предостаточно.

- Анатолий Иванович, давайте начнем с самого начала. Когда вы впервые попали в сборную СССР?

- Хорошо проявив себя в играх за киевский "Строитель", в начале 1965 года я дебютировал в молодежной сборной Советского Союза. На следующий год в ее составе выиграл первенство Европы в Италии и сразу после этого меня пригласили в главную сборную страны.

- А уже в 1967 году вы стали чемпионом мира и Европы?

- Да, это был самый "урожайный" мой год. В конце мая - начале июня в Уругвае проходил чемпионат мира, где, кстати, я отметил свое 20-тилетие. Мы выиграли золотые медали, а меня признали лучшим игроком турнира. Через два месяца сборная Украины совершенно неожиданно для всех победила на Спартакиаде народов СССР. В команде Москвы играли шесть чемпионов мира, а у нас только я и Гена Чечуро. Тем не менее, в финале мы "сделали" их почти в три десятка очков. Осенью же этого года в составе сборной СССР стал еще и чемпионом Европы в Хельсинки. Вот такой был "урожайный" год.

- Давайте немного подробнее остановимся на мировом первенстве в Уругвае. Чем оно прежде всего запомнилось?

- Тем, что очень долго добирались. Из Москвы летели в Рим, там пересаживались на самолет бразильской авиакомпании, который следовал по маршруту Рим - Мадрид - Дакар - Рио-де-Жанейро - Монтевидео. Перелет, я вам скажу, очень тяжелый. Хорошо, что прилетели в Уругвай дней за пять до начала, было немного времени, чтобы прийти в себя и на акклиматизацию. Специально к чемпионату там построили современный гостиничный комплекс и новый дворец спорта "Цилиндр". Внутри была такая холодина, ведь в Южном полушарии в это время года зима, что нам приходилось с собой из отеля приносить одеяла, чтобы не замерзнуть на скамейке.

- Сведений о том чемпионате сохранилось крайне мало.

- А как их могло быть много, если с нами в Уругвай ездил только один журналист, если не ошибаюсь, из "Советского спорта".

- Какая задача ставилась перед сборной на этот чемпионат?

- Команда однозначно ехала за золотыми медалями. Мы все находились в хорошей форме, знали свою реальную силу, свои возможности, поэтому ехали побеждать. Тренерский штаб разработал разные тактические схемы игры, под каждую из которых была подобрана и наиграна своя пятерка. В "быструю" пятерку кроме меня входили Селихов, Саканделидзе, Вольнов и Паулаускас. А ту, которую использовали в медленной позиционной игре, составляли Белов, Томсон, Травин, Липсо и Андреев. То есть, игроки в сборной собрались очень разноплановые, но как бы дополнявшие друг друга.

- Трибуны вас поддерживали?

- Да. Приезжали сотрудники посольства, танцоры ансамбля "Березка", который в это время гастролировал в Уругвае. Были представители диаспор, особенно много литовцев, болевших за Модеста Паулаускаса. Да и местные к нам хорошо относились.

- Вам, как лучшему игроку чемпионата, вручили какой-нибудь ценный приз?

- Нет, все было чисто символически. Не помню, может, какой сувенир и был, но точно ничего ценного.

- В игре сборной СССР образца 1967 года все отмечали вашу атакующую связку с Зурабом Саканделидзе. С кем еще из той команды вам нравилось комбинировать?

- Да, мы с Сако были очень хороши в быстром отрыве после перехватов. А вот в позиционных атаках мне всегда нравилось играть с Юрой Селиховым. Он обладал великолепным периферическим зрением, такие передачи отдавал - конфетки!

- Кстати о перехватах. Центровым, как правило, не очень удается этот технический прием, а ваши показатели были одними из лучших в сборной СССР. Как вам это удавалось?

- Понимаете, и в "Строителе", и в сборной СССР я, хотя и являлся основным центровым, но в росте значительно уступал другим игрокам своего амплуа. Так, например, у центрового второй пятерки сборной Андреева было 218 сантиметров. Поэтому я со своими двумя метрами был гораздо проворнее и быстрее их. Знаете, в лучшие годы мне удавалось пробегать стометровку за 11,1 - 11,2 секунды. Тем более, на площадке я никогда не играл в стык с более рослыми соперниками, любил находиться на дистанции и опережать их за счет быстрой реакции и высокого прыжка. Вот в чем был мой козырь. В этом плане в сборной со мной смог впоследствии конкурировать только Александр Белов, у него тоже было два метра роста. Но он был моложе меня на пять лет и не имел того букета болячек, как я.

- А из игроков других сборных, с которыми встречались на площадке, кого чаще всего вспоминаете?

- Пожалуй, Крешемира Чосича и Дино Менегина. Мы с ними впервые столкнулись еще в 1966-м на молодежном первенстве Европы, и тех пор на всех турнирах выходили друг против друга. И я почти всегда их обставлял, хотя очень тяжело было играть против них, поскольку действовали они в том же ключе, что и я.

- Каким было тогда материальное вознаграждение за победу в первенстве мира?

- По возвращению в Москву каждому выплатили по 1 500 рублей, неплохие деньги по тем временам. А еще главный тренер сборной Александр Гомельский договорился со Спорткомитетом, чтобы нам сразу после чемпионата разрешили провести коммерческое турне по Бразилии. Мы играли с их ведущими клубами, такими, как "Коринтианс", еще какие-то копейки заработали.

- Где-то читал о том, как вы "нелегально" присутствовали на матче США - Югославия и потеряли там сознание, якобы от волнения. Что же там было на самом деле?

- Началось все с того, что мы по-глупому проиграли американцам. Вели весь матч, а в самом конце не без помощи судей упустили победу. Если бы победили, проблем бы не было никаких. А так наша судьба была уже в чужих руках. Тогда турнир проводился по обычной круговой системе, без матчей плей-офф. А кроме нас на равных со сборной США могли играть тогда только югославы и бразильцы. И как раз "юги" были следующими соперниками американцев. В случае их успеха, у нас бы появлялся шанс. Тренер сборной Александр Гомельский запретил нам присутствовать на этом матче, чтобы оградить от лишних переживаний. Ну а я был молодой, горячий, решил нарушить запрет. Словом, поехали мы на игру вместе с врачом сборной Романом Зубовым. А матч тот выдался фантастическим. После первого тайма югославы "плыли" 16 очков. Такое преимущество американцы растерять не могли, а значит надежд уже никаких. Мы собирались уезжать, но потом все же остались. И во втором тайме произошло чудо. У югославов разыгрался их лидер Радивое Корач. Американцы стали на нем много фолить, а он все штрафные до одного реализовывал. Разница в счете стала сокращаться, а в самом конце матча югославы вышли вперед на два очка. Ну, я и потерял сознание от эмоционального стресса. Хорошо рядом был Зубов, привел меня в чувство. И вот с тех пор у меня и начались проблемы с сердцем. Оно и раньше пошаливало от больших нагрузок, но приступ случился впервые. Потом это стало повторяться. В итоге, именно проблемы с сердцем заставили меня так рано уйти из спорта.

Разбирая описанную ситуацию с позиции разрабатываемых в МИЦ ВЫБОР схем поведения спортсменов, стоит отметить следующее:

1. неприемлимо было нахождение спортсмена на этом матче

2. волненеия его были связаны с катарсическим выбросом эмоций на матче, в среде дозволенной эмоциональной свободы в США, в отличии от глухой безэмоциональности в поведении в СССР

Организм спортсмена не приспособленный к такой эмоциональности работал на износ в ситуации неконтролируемого стресса

3. У спортсмена явно существовали психосоматические расстройства, а именно кардионевроз, который в дальнейшем зафиксировал возможность обморока на уровне рефлекторных связей.

4. Органические изменения миокарда и сосудов сердца возможно начали появляться вослед психосоматическим функциональным расстройствам, конечно, если органические изменения появились, что в ситуации развития медицины 40 лет назад определить было невозможно, отделив их от кардионевротических функциональных расстройств.

5. Но точно можно сказать, что существовавшие функциональные изменения привели за почти 20 лет к органической патологии и привели к оперативному вмешательству.

- Когда вы завершили свою карьеру?

- В 1972 году, вскоре после победы на Олимпиады в Мюнхене. Физические и эмоциональные нагрузки дали о себе знать, состояние здоровья резко ухудшилось. Сердечные приступы следовали один за другим. После обследования любые физические нагрузки мне были противопоказаны. А это означало по сути завершение карьеры. Очень обидно было уходить из спорта в 26 лет, когда к тебе только пришла спортивная мудрость, мастерство, когда начинаешь анализировать ситуацию на площадке, исходя из собственного опыта, а не по чужой подсказке. Но мои физические кондиции были очень далеки от идеальных, а болячки не давали играть даже в полсилы.

- Как сложилась ваша дальнейшая судьба?

- После ухода из спорта я получил высшее образование, начиная с 1975 года больше десяти лет работал в Киевском университете им. Тараса Шевченко на кафедре физвоспитания. А в 1986 году в Каунасе мне сделали операцию, дали вторую группу инвалидности, с тех пор нахожусь на пенсии. В начале 90-х было очень тяжело. А сейчас нам, бывшим олимпийцам, выплачивают стипендию - по 320 долларов. Как говорится, спасибо и за это.

Эдуард КИНЗЕРСКИЙ
http://www.donbass.dn.ua/sport/2007/752/752-37.php?fotka=752-37